Сковать последнее звено-3

[forgotten-pages]

Последняя прода на сегодня и баи...


Бета: пока нет, но будет
Категории: слэш
Жанр: драма
Пейринги: Леголас/Гимли
Рейтинг: пока PG-13, там видно будет
Размер: миди
Предупреждения: однополые отношения, POV Гимли.
Содержание: повествование начинается с того момента, когда Арагорн, Леголас и Гимли встречаются с ристанийскими конниками Эомера и на данных им лошадях продолжают поиск Мерри и Пина.
Статус: в работе
Дисклеймер: Omnia mea mecum porto, все свое, чужого не беру, выгоды не ищу.

Когда из свежезаделанного водостока посыпалась щебенка, Гимли возмутился до самых глубин души прирожденного строителя. Не бывало еще такого, чтобы свежевозведенное осыпАлось у него на глазах. Однако, когда в стене заскребло и засипело, стало ясно, что не навык в гномьих руках тому виной, а орочье коварство. Что надоумило его отпрыгнуть в сторону, не иначе благие силы, но мимо плеча просвистела здоровенная глыба, в воздухе громыхнуло как перед грозой, да Гимли, хоть и оглохший на какое-то время, не растерялся, и обух секиры на волосатую рожу в орочьем шлеме обрушил исправно.

- Казад! – заорал он. – Казад!!!

Чей-то меч сверкнул справа, над головой просвистело копье, унеся брызжущую слюной тварь обратно в мешанину тел, воды и щебня, а он рубил и рубил, понимая только, что надо отступить в глубь пещер и оттянуть на себя тех, кто ринется добивать легкую добычу.

Легкую-то легкую, да только не про гномов это сказано, и уж тем более не про гномов в пещерах. На гномий крик сбежались защитники Хельмовой Пади, сколько рядом пришлось. Небось поняли уже, что гномы – не орки, зря вопить не будут.

Они затаивались и пропускали мимо, а когда (тяжеловесно и отдуваясь, куда там до эльфийской поступи) рядом пронеслись Эомер с Гамлингом, пришлось Гимли хватать за пояса обоих да затаскивать вглубь укрытия, пока свои же топотунов не прикончили. Отряд орков голов в двадцать прошаркал вглубь, хрипло переругиваясь. Пахло им, вишь, едой да легкой добычей. Гимли усмехнулся только – всего-то дел, что выбить два камня из кладки ограждающей стены, и нахоженная тропа превращается в отвесный спуск вниз. А где низ тот, даже и ему разглядеть не удалось. Когда за стеной стихли удаляющиеся вопли (числом пять, любой гном поймет, что за эхо стучится об камни, и сколько глоток это эхо произвели), выскочили дружно и слажено, так что сердце радовалось, и ударили в хвост недомеркам. Хоть и научил Саруман тварей видеть равно и ночью, и днем, да только одно дело, когда дед и прадед, и прадед прадеда колени в темноте по камням обдирали, а совсем другое, когда мразь без роду без племени, и своего-то ничего нет, кроме злобы и вони. Он крутился на месте, пропускал удары над собой, бросался вбок и отправил парочку зазевавшихся вслед за теми пятью. Сзади послышались еще крики – подоспели следующие охотнички за добычей, и еще трое самых ярых унеслись к своим орочьим демонам, оскверняя вонью благородные пропасти и озера подземных чертогов.

Отступить, пропустить, пригнуться, - могут шутить кто угодно, но гному не надобно прыгать, кто ж будет метить мечом по ногам, коли для этого вовсе вдвое согнуться надо? А зато пойди отбей удар, когда секира на длинной ручке, и вертится как назойливая оса, то ли колено разобъет, то ли ногу отымет, то ли сразу черное сердце выхватит зазубренным нижним краем?

Сквозь узкие бойницы под сводом начал проглядывать робкий утренний свет, когда защитники опустили мечи (и секиры!), да и уселись где стояли. Тихо было, только капала вода неподалеку, да двое тех, кто случился помоложе, пристраивали камни на место, а то неровен час свалится кто из своих. Гимли откромсал кусок рубахи и пытался приладить ее на лоб. Последний, с кем столкнула его темнота пещер, был высок, на голову выше Бродяжника, а уж силен... От ударов камни из стен падали, теперь только людям склад тут делать, во что они еще эти вмятины превратят. Однако ж не подвело гномье счастье, ему тут любой камень под ногу помощником ляжет. Взвилась секира в невиданном урук-хаям ударе вертикально вверх, попала на воротник диковинной кольчуги, скользнула выше и перерубила начисто все до хребта, брызнула черная орочья кровь, и шлем с оскаленной мертвой рожей обрушился точно на гномий лоб. Вот и перематывал теперь ссадину, а то зальет все, оттирай потом кольчугу и плащ. А все из-за шапочки этой конунговой, шлем-то снять пришлось и ее нацепить, вроде как не зря в куче рылся. Однако ж при мысли об эльфе, подставляющем на башенных зубцах не грудь в рубахе, а бронь, тепло разлилось в груди. Гнома еще перехитрить надо, может и мал, и скакать не умеет, а сделал же по своему! Теперь только выбраться отсюда, да защитничков не растерять, в чем душа еще держится. Славная ночка была, будет чем остроухого уесть, главное, чтобы жив был, лесная душа.

Хоть Арагорн и лечить вздумал, а все ж не дался ему упрямый глоинов сын. Чего лечить, зачем лечить, это люди от занозы концы отдадут, а гномы покропят рану (только не водой, а другим кое-чем), да и заживет все через пару дней. Только в кусты хотел свернуть, чтоб укромно уж сделать все, как остановили за плечо длинные пальцы эльфа.

- Хоть ты и переиграл меня на одного убитого орка, но в ранах я понимаю лучше.

Гимли спорить не стал, хоть и насупился. Леголас провел пальцами прямо над повязкой, шепнув что-то одними губами, и жар, уже охватывающий лоб, сменился прохладой, будто омыли студеной лесной водой. Видно, вымыло эльфийское волшество орочью грязь и гадость.

- Спасибо, - буркнул он все также насупленно, глядя куда-то в подмышку эльфу. Не умеют сыны Дарина благодарить, потому что одалживаться не обучены. Руки есть, голова на плечах тоже – так и делай все сам. А сам не можешь, значит плати. А платить не можешь – перетерпишься.

- Ты подговорил Арагорна? – прищур в серо-синих глазах лихолесского принца добра не сулил, впрочем, за секиру тоже хвататься было рановато.

Гимли молчал. Одним движением Леголас скинул плащ, и гном увидел на брони зазубренную вмятину пониже левого плеча. Не будь пластины, не спасло бы эльфа и волшебство. Перемололо бы бессмертному ребра, пронзило сердце, да и пригвоздило где-нибудь к стене, на потребу солнцу и мухам. Гном или человек, за пару минут бы пределы этого мира покинули, а эльф сколько бы маялся?

- Копье? – только и спросил Гимли. Леголас кивнул и продолжил: - Мы не знаем свою судьбу, но изредка предчувствуем погибель. В череде бесконечно долгих дней, войн и примирений, рассветов и пробуждений, отделенных секундой от заката, мы думаем о смерти как о приключении. И не горюем заранее. Мы боимся смерти тех, кто рядом – друзей... но не своей собственной. Если бы ты не был гномом, я бы заподозрил в тебе дар предвосхищения. Но ты не можешь обладать им. Что ты хочешь взамен?

- Чтобы ты жил, дубина лесная, - хотел ответствовать Гимли, но не стал. В части рассветов-закатов и прочей зауми не очень-то он и понял, однако принц все же был скорее благодарен ему, чем зол. Кто его знает, чего он там предчувствовал, может и вправду погибель от копья предвидел. Вот только про тех, кто видел летящий на макушку камень и с места сдвинуться не мог, папаша Глоин говорил, что они из коровьего навоза слеплены. Где, дескать, упало, там и лежит. Потому ничего отвечать на это гном не стал, про навоз принцам и вовсе слышать не след, возвышенные слишком.

- Попадется кисет табачку вдруг на каком убитом, - хмыкнул гном, - не забудь про товарища.

- Который прокоптит меня как рыбу за полчаса своей вонючей трубкой, - не остался в долгу Леголас.

- Кому трубка вонючая, кому конский скок жесткий, - пробурчал Гимли, но связываться не стал. На дороге показались защитники крепости с горестной ношей. Победа-победой, но мертвым надо было дать упокоение, и две пары сильных рук никак не могли стать лишними в этом деле.